На Донбассе непоколебима вера в то, что этот регион «кормит» всю Украину. Как непоколебима и четырехлетнего возраста обида – за «бандитов», «сепаратистов» и прочее, чего не стоит перечислять. Председатель Донецкого областного совета Анатолий Близнюк и сегодня убежден, что самая лучшая Украина – это Украина федеративная. «В стране из двадцати семи регионов три донора, а остальные – реципиенты. Такого быть не должно. Надо регионы стимулировать к самодостаточности. И именно регионы должны находить способы жить лучше», – считает он. При этом Близнюк убежден, что экономический кризис, особенно больно ударивший именно по Донбассу, ни в коем случае не поменяет «доноров» и «реципиентов» местами. «На самом-то деле мы больше всех пострадали, как промышленный регион, – говорит он. – И кому-то кажется, что мы больше всех пострадаем и в социальном плане. Но если раньше мы собирали шестнадцать миллиардов налогов, и у нас оставалось девять, то в текущем году мы соберем двенадцать, к примеру. Но девять у нас останется. А государство кому-то уже недодаст, потому что доноры не выделят денег в общую государственную казну». «Реципиенты, живущие на государственной дотации, будут страдать больше всех», – подчеркивает Близнюк. – Анатолий Михайлович, как уже сейчас кризис отразился на экономическом состоянии области? Какие прогнозы на будущее? – Мы потеряли на сегодня тридцать пять процентов промышленного производства. На первое января прошлого года цена металлопроката была пятьсот долларов за тонну. В результате того, что он всем нужен был, цена доросла до тысячи. А потом с тысячи рухнула до трехсот сорока. И сегодня триста сорок долларов стоит произвести этот металл. А цена продажи – двести пятьдесят. Что мы имеем? Убыток. Если говорить об официальных цифрах, то за январь в целом по области мы получили отрицательный финансовый результат триста пятьдесят миллионов. То есть, вся экономика убыточна. В прошлом году на первое января мы имели прибыль прибыльных предприятий больше убытков убыточных на шестьсот пятьдесят миллионов. И теперь возьмите триста пятьдесят убытков нынешних, шестьсот пятьдесят – прибыль прошлую, – мы имеем разницу в миллиард гривен. При том, что бюджет прошлого года, грубо говоря, равен бюджету этого года, и отчисления в государственный бюджет планировались на прошлогоднем уровне, государство как минимум семьдесят процентов запланированных отчислений от Донецкой области не получит. И это – еще не вечер. В этом году мы первый квартал живем по инерции. Поскольку параллельно с собственно прибылью существует показатель заработной платы, а все местные бюджеты живут на семьдесят пять-восемьдесят, а кто и на девяносто девять процентов за счет налогов с физических лиц. И сегодня наш бюджет формируется из заработной платы. Так вот, если в прошлом году у нас средняя заработная плата была две тысячи шестнадцать гривен, то сегодня она – тысячу восемьсот шестнадцать. То есть, из этого вот уровня заработной платы мы получаем сегодня доходы. А выйдем мы на тысячу шестьсот к концу года. Тем самым мы потеряем как минимум два-два с половиной миллиарда. Кроме того мы обязаны будем покрыть увеличенную цену энергоносителей, двадцать процентов инфляции, подорожание медикаментов, и так далее, и так далее, и так далее. При этом я вам официально заявляю, что до первого января, с учетом моментального падения объемов производства, ни один работодатель не предпринимал никаких мер по сокращению людей. Говорили, что пройдет Новый год, все вернутся из отпусков рождественских, начнется деловая активность, и мы поднимемся, и будем потихонечку развиваться. Но мировая экономика еще продолжает падать, а мы росли, не развиваясь, и мы упали туда, где мы есть. А теперь мы дальше будем падать со всем миром, и еще быстрее, чем весь цивилизованный мир. То есть, с апреля начнутся системные, я подчеркиваю, системные проблемы в бюджетах органов местного самоуправления. Они уже на сегодня есть. За два месяца органы местного самоуправления взяли более двухсот миллионов гривен кредитов через казначейство. Практически это можно считать дефицитом бюджета на сегодня. И это все будет расти почти в геометрической прогрессии. А в апреле идут платежи в государственный бюджет, по прибыли, по кварталу. Четвертый квартал уже был убыточен, и была переплата полтора миллиарда, плюс невозмещенный НДС – два миллиарда, а пройдет первый квартал – надо будет платить, а платить никто не будет, потому что прибыли нет. Убытки. А то, что я переплатил, государство, верни мне еще - закон так определяет. Я не пессимист, я оптимист, я верю в наши светлые перспективы, но только тогда, когда мы будем единомышленниками на всех уровнях, от Президента и правительства до простого гражданина. Если мы будем понимать, что у нас беда, и каждый на своем месте должен что-то делать. – Насколько эти проблемы разрешимы? – Если производство будет падать такими темпами, они в этом году неразрешимы. По результатам уже первого полугодия мы будем иметь очень большой дефицит бюджета, в том числе и государственного, мы будем иметь кредиторскую задолженность, задолженность по заработной плате. Я не говорю о масштабах, но то, что мы будем это иметь – это однозначно. К сожалению. – Но как-то же препятствовать таким тенденциям можно? Есть ли у области антикризисная программа? – В любом случае, надо жить по средствам. Почему у нас доллар был практически десять? Потому что есть две половины страны: одна половина экспортоориентирована – то бишь, мы экспортируем восемьдесят процентов металла, мы даем валюту в страну. А во второй половине страны, которая живет на импорте, покупают доллары, едут за границу, берут чтобты, я не знаю, что еще, и привозят сюда, и на этом зарабатывают. И когда экспорт упал, а импорт не изменился – доллара в стране не стало. А для того, чтобы купить импорт, надо ж где-то купить доллар. И плюс еще газ надо покупать за доллары. Сегодня доллар падает, и в прошлом месяце практически выровнялся экспорт и импорт только лишь потому, что нет долларов, нет кредитов. В универсаме, который покупал порошок стиральный, который вы любите, этого порошка сегодня нет на полках. Есть «икра заморская баклажанная» – тысяча банок в один ряд выставлены. И на сегодня долларов нет, кредитов никто не дает, выкупить их неоткуда, импорта нет. Я не буду анализировать дальше, чем мы хотим кормить народ, – это стимул для собственного производства. И ответ на Ваш вопрос, а что же делать, – мы должны работать над восстановлением своего экспортного потенциала. И мы имеем возможность производить продукты питания, развивать сельское хозяйство, развивать машиностроение, строить жилье. И это все предусмотрено нашей программой. И на сегодня вместе с фондом «Эффективное управление» Рината Ахметова и Monitor Group, которую они наняли, мы готовим стратегию развития региона с учетом диверсификации производства. И мы всегда понимали необходимость этого, не надо меня обвинять, потому что некоторые говорят, вот, он проснулся, когда металлургия стала. Мы все время говорили о диверсификации. И мы говорим и о развитии малого бизнеса, и среднего, мы говорим об инвестициях, мы говорим об инновациях, мы говорим о развитии туристического бизнеса, мы говорим о развитии инфраструктуры. И все это мы делаем. Но – за год всего этого не сделаешь. Металлургия после распада Советского Союза была в полнейшем упадке. И в последние три-четыре года прибыльной работы, когда была нормальная конъюнктура на рынке металлов, мы впервые после развала Союза провели капитальные ремонты на предприятиях. Да, это не серьезная реконструкция, но необходимы миллиарды долларов для того, чтобы переоснастить металлургию и поднять наше производство до европейского уровня. Но, кроме того, мы должны возродить, или воспитать, предпринимательскую жилку у наших людей. Чтобы они не были просто потребителями. Мы стали членами потребительского общества. Мы не зарабатывали столько, сколько тратили. Поэтому в Вене три процента, скажем, маржа, а у нас – пятнадцать процентов. К примеру через «Райфайзен банк» выдают денежки, под машины, под квартиры, и все прочее. Мы клюнули на это дело, понабрали кредитов, а рассчитываться – за счет чего? Не из чего. А плюс оттуда говорят: у нас же тоже кризис, верните назад наши денежки, нам нужно отдать их вкладчикам. Это все надо понимать. Люди наши этого не понимают. Людям надо рассказывать, что на самом деле есть, а не делать из этого политические цирковые кульбиты. Нужно говорить, люди добрые, мы знаем четко и вы, пожалуйста, нам верьте, что нам надо сделать так, так, и так. Но это сделаем мы, а это должны сделать вы, и тогда мы сможем удержаться. У нас есть антикризисная программа. Другой вопрос – насколько эффективна обратная связь, и с крупным бизнесом, и с малым бизнесом, и с членами громады. В конечном итоге нам надо понять, что это у нас беда. У всех, а не у кого-то конкретного. – Вы упомянули о собственном производстве и о фонде «Эффективное управление». Одним из приоритетных направлений развития экономики Донецкой области нанятые этим фондом эксперты определили сельское хозяйство. Сегодня говорится о том, что в стране, возможно, не удастся обеспечить посевную кампанию, потому что аграрии не смогут получить для нее кредиты. Как с этим обстоят дела в Донецкой области? – Как и во всей стране. Откуда взять кредиты? Под тридцать процентов годовых? Где вы видели сегодня бизнес, который дает сорок или пятьдесят процентов прибыли? Это именно такой должен быть бизнес, потому что тридцать процентов надо отдать банку и десять процентов оставить себе на воспроизводство. Тогда это бизнес. А если у тебя восемьсот гривен себестоимость зерна, а у тебя государство покупает по семьсот, то это убыток. А за счет чего возвращать еще эти проценты? Разговоров вокруг этого много, профанаций – еще больше. Сорока шести миллионам народа правительство дает номер телефона и говорит: люди, если у вас что-то не так, вот вам номер телефона – звоните. Профанация. В высшей степени. В прошлом году убрали урожай, который это правительство не сеяло. И ни копейки, ни калории в него не вложило. Вот в этом году будет урожай тот, который и посеяло, и будет убирать это или другое правительство. Вот это будет его результат, и не мной придумано, что цыплят по осени считают. Посмотрим. Я хотел бы, чтобы был у нас урожай не хуже, чем в прошлом году. Я также уверен, что сельскохозяйственные производители понимают, что надо делать. И они это делают не благодаря, а вопреки тому, что предпринимается в стране в отношении сельскохозяйственных производителей. – Вы сказали, что у нас все, по вертикали, по горизонтали, должны быть единомышленниками. Но Вы же сами прекрасно понимаете, что до президентских выборов единомышленников в украинской политике не будет. И на местах придется выживать своими силами. – Народ же у нас совершенно не глупый, и в жизни умнее нас. Поэтому народ определится. Можно по-разному оценивать выборы в Тернопольской области и приход к власти крайне правых. Но в нормальной цивилизованной стране левые, центристы, правые находят понимание и объединяются вокруг повышения жизненного уровня граждан. Поэтому граждане дадут свою оценку всему. – Как ситуация в экономике повлияет на подготовку области к Евро-2012? – Я уверен, что Евро 2009 года, молодежный чемпионат, мы проведем и покажем всем, как это надо делать. И с учетом того, что у нас есть еще два года, я уверен, что мы подготовим Донбасс к проведению чемпионата Евро-2012. И аэропорт, и дороги, и гостиницы, и все мы сделаем. И опять же, может быть, не благодаря, а вопреки. Поскольку имеем социально ответственный бизнес, имеем людей, которые понимают, что мы ни у кого никогда ничего не просили и просить не собираемся. Мы всегда создавали, и будем создавать условия для прихода сюда инноваций, инвестиций. Все у нас будет нормально. – Есть ли проекты, от которых придется отказаться, или уже пришлось? – Наверняка, они есть, и будут, эти проекты. Если кто-то в бизнесе металлургическом хотел развивать свое предприятие в таком-то направлении, я не конкретизирую, то на сегодня в условиях кризиса он видит и понимает, что самостоятельно это осуществить невозможно. Поэтому объединения, поглощения – еще впереди. Они вынуждены будут объединяться, по всем направлениям. Это касается любой отрасли экономики – и угольной, и металлургической, и химической. А инфраструктурные проекты – пока они есть. Там, где у инвесторов возникнут какие-то затруднения, мы будем искать варианты, чем им помогать, и как искать других людей, которые смогут реализовать вместе с ними эти проекты. – Я понимаю, что отток инвесторов есть. Есть ли люди, которые еще готовы инвестировать? – Есть, и сколько угодно. И французы, и китайцы, и «Райффайзен банк», австрийцы, готовы инвестировать в строительство аэровокзального комплекса, готовы строить концессионную дорогу французы. То есть, люди есть, но они боятся политической нестабильности. – Как все-таки будет решен вопрос с донецким метро? – Я бы не хотел это обсуждать, поскольку имею собственное мнение. Я считаю, что лучше вкладывать деньги в развитие наземного транспорта. За те деньги, которые мы вкладываем в метро, мы бы по нашему рельефу построили множество путепроводных развязок, которые бы нам решили транспортную проблему. Поскольку ни одна машина в городе Донецке, даже если она будет какой-то амфибией, или еще кем-то, или летающей, или на рельсах, в метро не поедет. Метро будет в Донецке убыточным. – На конец этой недели якобы ожидаются акции протеста, организованные Партией регионов. Вы что-то об этом знаете? – Знаю, Партия регионов официально об этом заявляла. И не изменяла своей последовательной политике. Было принято решение дать нынешнему правительству сто дней. Вот эти сто дней закончились. Мы не видим перспективы, мы видим, что власть обанкротилась, и экономически, и политически, и страна в условиях кризиса высшими государственными чиновниками не управляется. Это беда. Михаил Сергеевич в свое время говорил: «Доколе?!» – слово такое. Ну, потом еще говорил: «Мы их сверху – вы их снизу», да? Но мы не будем этого делать (смеется). Назовем вещи своими именами, и будем требовать выработки единых действий в стране, которые позволили бы эффективно бороться с кризисом. Мы готовы участвовать в этих процессах, а не просто огульно критиковать. – Вы не боитесь, что протесты, организованные Партией регионов могут выйти из под ее контроля и перерасти в акции против тех, кто ближе, то есть, против местных властей? – Нас не надо ничем пугать, поскольку мы не боимся общаться с людьми. Мы не в киевских кабинетах и за государственной охраной. А мы непосредственно работаем с людьми, в городах, в районах. Разве что не ездим в трамваях и троллейбусах все время. А так все мы видим – и что делается на рынках, и что делается в трамваях, и о чем говорит народ, и что он делает. Мы за нормальное общение власти и граждан. А протестные настроения, которые есть у людей, есть и у меня, так же, как и у вас. Но это не значит, что мне захочется, извините, вам сказать неприятные вещи с применением нецензурных слов, а вам захочется разбить яйцо у меня на голове, или еще что-то. – Лично Вы выйдете к участникам акции? – Да, я пойду, и первый буду перед ними выступать и говорить, если мне дадут слово. – Сколько человек планируется собрать на митинг? – Это зависит от того, как народ захочет собраться, какая будет погода. Я думаю, что площадь будет забита, как всегда. – То есть, никаких нарядов и квот на участие в акции предприятия получать не будут? - Есть идеология партийной работы. Если работники партийной сферы – коммунисты, нашеукраинцы, бютовцы тоже захотят туда прийти, и придут туда – пожалуйста, пусть послушают. Если захотят – что-то скажут. А мы скажем свое слово. И люди скажут свое слово. Не надо из этого делать компанейщины, как кому-то кажется, что это должно быть по методам разнарядки или еще чего-то. Это мы проходили. Народ вправе сам определиться, как ему поступать, и он примет решение. Он у нас мудрый. Беседовала Юлия Абибок, «ОстроВ»
